Ядреный спектакль: Андрей Могучий поставил «Историю солдата» СтравинскогоУ всех внутри ядро, только черт пустой Ведомости / Четверг 23 января 2014 Основатель «Формального театра» Андрей Могучий, возглавивший в мае БДТ, всегда пересочиняет авторские истории. Вот и «Историю солдата» Стравинского режиссер переинтонировал в духе детской страшилки — хотя полностью нивелировать оригинальную авторскую интонацию даже Могучему оказалось не под силу. История о солдате, запродавшем скрипку (сиречь — душу) черту, но потом отыгравшем ее обратно, поставлена в жанре передвижного площадного театра с минимальным набором средств. Основная часть длится всего час. Однако к спектаклю могут прирастать лекции, акции, дискуссии и благотворительные ярмарки. На одном из первых представлений к «Истории солдата» была приставлена шутовская, совершенно постмодернистская по манере подачи информации «лекция» Настасьи Хрущевой — основателя группы «Тленинградские композиторы». «Лекция об искусстве Стравинского, в которой рассказывается об искусстве Стравинского» сопровождалась музыкальными иллюстрациями скрипки соло (Александра Коробкина) и развивалась не по законам риторики, но по имманентно музыкальным законам. Принцип репетитивной техники — возвращения к началу, вариантность изложенного — здесь удачно совпал с известным постулатом «повторение — мать учения». В результате обстоятельства создания опуса, времени и места, имена авторов и инструментальный состав «Истории солдата» впечатывались в память намертво, как скрижали Моисеевы. Проект Андрея Могучего неожиданно обрел просветительскую составляющую. Школьники и пенсионеры, студенты и интеллектуалы — каждый может найти в подвижном, полуимпровизационном-полуцирковом действе свой слой понимания. Детки порадуются ужимкам Солдата (Ричард Бондарев), прилепляющего на круглую, добродушную физиономию угольно-черные усы и брови. Студенты оценят нервную, импульсивную игру Черта (Андрей Феськов), пенсионеры — рассыпанные в тексте намеки на язвы общества потребления, поклоняющегося наживе. Немногие заметят, пожалуй, горестное наблюдение, вплетенное в монолог Солдата, ощутившего пустоту внутри себя: «Вокруг все ядреное, с ядром». Между тем в этой фразе вся соль и смысл авторского послания, опирающегося на архаично-народное представление о черте как о существе полом, лишенном ядра. Черт пуст внутри, как дуплистое дерево. Он — антитеза Божьего мира. Потому что все, из чего составлен сущий мир, имеет сердцевину, ядро. Ядреная девка, ядреная водка, ядреный воздух. Спектакль вписан в черный бокс, идет практически без декораций: за них разве что платформа, на которой сидят музыканты. Однако вверху тянется бегущая строка черно-белых картинок — быстрые, моментальные наброски фломастером. На глазах, здесь и сейчас, возникают деревья, домики, чертики с рогами и солдаты с белыми перевязями крест-накрест. Визуальная иллюстрация-комментарий задает второй план повествования, иную темпоральность, вступающую в диалог со сценическим временем. Третий план, конечно, музыка: бесконечные остинато, маршевая поступь и — пустоты-паузы, в которые, как в воронки, ввинчиваются, вкручиваются заполошные сценические репризы. «Театр понарошку» для увеселения почтенной публики, в котором все гипертрофировано — речь, ухмылки, истерика, шутовство, — ненавязчиво транслирует очень важные вещи. И никакого морализаторства. Чисто формальная конструкция, в жестком каркасе которой живет ядро смысла. Санкт-Петербург Современные русские композиторы: Настасья Хрущева |